Гагские судьи отказываются в упор замечать зверства укронацистов в Донбассе

За почти 7 лет войны в Донбассе погибли тысячи людей, еще больше сделались беженцами. Тем не менее Международный уголовный суд довольно своеобразно трактует происходящее в Украине.

Например, никто их военных преступников, развязавших гражданскую войну в Украине, так не понес наказания. Поэтому понятен тот энтузиазм, с которым многие встретили сообщения о том, что Канцелярия прокурора Международного уголовного суда (в дальнейшем для краткости я буду называть ее прокуратурой МУС) заявила о завершении предварительной экспертизы по Украине, итоги которой позволяют начать официальное расследование.

Однако если непредвзято подойти к отчетам прокуратуры МУС по Украине, которые публиковались ежегодно с 2015 г., энтузиазм как рукой снимет.

Крым важнее Донбасса

Приоритеты прокуратуры очевиднее всего по главному разделу ежегодных отчетов, которые именуются «предметная юрисдикция». Там идет речь о преступлениях, на которые она обратила внимание. Например, в отчете за 2020 г. Крыму уделено даже больше места, чем Донбассу, – 2,3 тыс. знаков против 1,5 тыс. Правда, в отчетах за 2018 и 2019 гг. о Донбассе написано больше. Но ненамного.

Относительно Крыма прокуратура МУС сообщает, что «имеющаяся информация дает разумные основания полагать» о совершении там 8 видов преступлений по статье 8 «Военные преступления»:

умышленное убийство,
пытки,
посягательство на человеческое достоинство,
незаконное лишение свободы,
принуждение охраняемых лиц к службе в вооруженных силах неприятельской державы,
умышленное лишение охраняемых лиц прав на справедливое и нормальное судопроизводство,
перемещение отдельных частей населения оккупируемой территории за пределы этой территории (в отношении перемещения содержащихся под стражей в рамках уголовного судопроизводства лиц и заключенных),
захват имущества неприятеля, когда такой захват не диктуется настоятельно военной необходимостью (в отношении частной собственности и культурных ценностей).

Кроме того, прокуратура полагает, что в Крыму совершались и 6 видов преступлений по статье 7 «Преступления против человечности»:

убийство,
депортация или насильственное перемещение населения (в отношении перемещения содержащихся под стражей в рамках уголовного судопроизводства лиц и заключенных),
заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы,
пытки,
преследование любой идентифицируемой группы или общности по политическим мотивам,
насильственное исчезновение людей.

То есть всего 14 видов преступлений, тогда как в Донбассе, по мнению прокуратуры МУС, не совершались преступления против человечности, а только максимум 6 видов военных преступлений, а именно:

– умышленные нападения на гражданских лиц и гражданские объекты,
– умышленное нанесение ударов по охраняемым зданиям,
– убийство,
– пытки и бесчеловечное или жестокое обращение,
– посягательство на человеческое достоинство,
– изнасилование и другие формы сексуального насилия.

В случае если конфликт будет найден международным, то к этим шести видам военных преступлений добавятся еще два:

– умышленное совершение нападений, в результате которых был причинен ущерб гражданским лицам и гражданским объектам, который был явно несоизмерим с ожидаемым военным превосходством (несоразмерные нападения),
– незаконное лишение свободы.

В общем, в Донбассе преступлений против человечности нет, а в Крыму есть. По-моему, этот вывод прокуратуры МУС – главный критерий, который должен определять отношение к этому органу.

То есть Крым, где не стреляют, интересует прокуроров Международного суда заметно больше, чем Донбасс, где стреляют ежедневно уже седьмой год. Но это нам с вами знаем, что в Крыму нет войны, а вот прокуратура МУС еще в 2016 г. расценила события на полуострове «как международный вооруженный конфликт между Украиной и Российской Федерацией, начавшийся не позднее 26 февраля 2014 года… нормы права международных вооруженных конфликтов продолжают применяться и после 18 марта 2014 года». То есть, с точки зрения прокуратуры МУС, в Крыму идет война между Россией и Украиной. Просто слово «война» – это не терминология МУС, который использует понятие «вооруженный конфликт».

Россияне подсудны, даже если их не выдадут

Из контекста отчетов ясно, что по Крыму МУС инкриминирует преступления только российской стороне. И слишком смелым будет утверждать, как делает Павел Волков, что «Россия неподсудна трибуналу МУС и никаких практических действий в указанном направлении осуществлено не будет». Да, Россия не признает юрисдикции МУС, отозвав в ноябре 2016 г. свою подпись под не ратифицированным ею уставом этого органа. Но это непризнание на практике значит лишь то, что у нее нет обязательств выдавать этому суду своих граждан.

Однако это обстоятельство никак не будет мешать МУС выдвигать обвинения против россиян, которые, оказавшись за пределами России, особенно на территории стран, признавших юрисдикцию этого суда, рискуют быть выданными.

Соединенные Штаты, которые отказались присоединяться к МУС заметно раньше, чем Россия (в 2002-м), хорошо понимают подобного рода опасности. Так, там в 2002 г. был принят специальный Закон о защите американских военнослужащих, который разрешил применение военной силы для освобождения любого американского гражданина либо граждан из числа союзников США, задержанных на территории какого-нибудь государства по ордеру МУС.

В дальнейшем же Соединенные Штаты заключили двусторонние соглашения с рядом стран, в которых обязали их не выдавать подозреваемых американских граждан Международному уголовному суду, а в случае нарушения этих договоренностей они прекратят оказывать им любую поддержку.

До недавнего времени можно было спорить, не излишни ли таковые меры предосторожности, но 5 марта нынешнего года МУС решил начать расследование военных преступлений в Афганистане, после чего США и объявили о санкциях в отношении сотрудников этой структуры. Раз решились расследовать действия американцев, то, несомненно, решатся на то же и относительно россиян.

Да, конечно, можно обоснованно предположить, что у трибунала не получится добраться ни до граждан России, ни до представителей ЛДНР. Но не добрался до них и трибунал по малайзийскому боингу. Однако можно ли считать этот суд безвредным для России? Для разжигания антироссийских настроений в мире подойдет сам факт предъявления обвинений со стороны МУС, тем более что, думаю, обвиняемых будет немало.

Для них ДНР – Талибан, а не Южная Осетия

Теперь о Донбассе. Прежде всего, об определении характера конфликта. Начиная с 2016 г. он определялся как и внутренний, и международный, то есть как гражданская война в сочетании с украинско-российской.

В отчете за 2019 г. это определение сформулировано так: «Канцелярия Прокурора также сочла, что наличие военных столкновений непосредственно между Вооруженными силами Российской Федерации и Украины соответственно указывало на то, что, самое позднее, с 14 июля 2014 года на востоке Украины, параллельно немеждународному вооруженному конфликту, имел место международный вооруженный конфликт».

Из-за прошедшего времени глагола (слова «имел место») можно подумать, что, дескать, прокуратура считала, что международный характер конфликт имел в прошлом, но не сейчас.

Но это заблуждение, порожденное официальным русским переводом, нередко корявым. Из английского оригинала ясно следует, что международный конфликт в Донбассе, с точки зрения Канцелярии прокурора МУС, длится и сейчас. Окончательно характер конфликта будет определять суд, но и сохранение нынешней трактовки двух параллельных вооруженных конфликтов, бесспорно, очень выгодно Киеву, так как расходится с Минскими соглашениями, особенно в их понимании со стороны Москвы, Донецка и Луганска, и позволяет ему говорить об украинско-российской войне.

Теперь по сути обвинений. Из отчета в отчет начиная с 2016 г. кочует фраза: «Согласно имеющимся сообщениям, большинство случаев гибели гражданских лиц, в особенности в первые два года конфликта, были результатом обстрелов населенных районов как на контролируемой правительством территории, так и в районах, контролируемых вооруженными группами».

Можно радоваться тому, что из этой фразы следует, что прокуратура МУС видит и преступления с украинской стороны, а также тому, что ни в ней, ни в других местах отчетов ополченцы ДНР не называются террористами. Однако обращу внимание на две вещи. Во-первых, прокуратура не нашла нужным сказать (или вообще пока не узнала), с какой стороны фронта от обстрелов больше гибли люди. Легко можно предположить, что не с украинской, поскольку на ней нет прилегающих к фронту крупных городов, каких как Донецк или Горловка. А главное, что с 2017 г. миссия УВКПЧ ООН на Украине в своих ежеквартальных докладах дает раздельно статистику гражданских жертв по обе стороны линии фронта, и из нее следует, что в ДНР и ЛНР от обстрелов гибло больше мирных жителей, чем на подконтрольном Киеву Донбассе.

Во-вторых, лексика бюрократических институтов, к каким относится МУС, не может быть идентичной лексике «5-го канала», а понятие «вооруженные группы» относительно ДНР и ЛНР из этих отчетов, на мой взгляд, неотличимо, по сути, от любимого украинскими СМИ слова «боевики». Тем более если почитать отчеты на английском, окажется, что, когда характеризуют просто вооруженную группу, например Талибан, точно такой же термин используется, тогда как колумбийские левые радикалы из ФАРК и Армии национального освобождения – это уже «повстанческие вооруженные группы». А вот Южная Осетия, такое же непризнанное государство, как ДНР и ЛНР, несмотря на в целом прогрузинский характер расследования войны 2008 г., именуется прокуратурой МУС Южной Осетией, а ее вооруженные формирования – «югоосетинскими силами».

Три года назад можно было бы сказать, что в данном случае я придираюсь к словам. Ведь в отчете за 2017 г. был такой укол в адрес Киева: «Надежные источники задокументировали несколько случаев предполагаемых насильственных исчезновений (то есть похищений людей. – П.С.), в большинстве случаев приписываемых проправительственным силам».

Но с 2018 г. о «насильственных исчезновениях» говорится лишь исключительно в отношении Крыма. Зато в том же году относительно Донбасса появилась фраза: «Имеющаяся на данном этапе информация указывает, в частности, на то, что в целом участники вооруженных антиправительственных формирований совершали связанные с содержанием под стражей предполагаемые преступления более тяжкого характера и в значительно более крупных масштабах, чем военнослужащие украинских правительственных сил».

Она же повторилась и в отчете за 2019 г. То есть по двум аспектам конфликта в отчетах очевидна выгодная для Киева эволюция.

Отчет по Украине за этот год вдвое меньше, чем за прошлый, и относительно Донбасса там лишь перечислены виды совершенных преступлений, без указаний на то, кто в них виновен больше и по какую сторону фронта они имели место. А в бэкграунде есть фраза, которая вызывает оптимизм у сторонников международного правосудия для украинских радикалов. «2 мая 2014 года в Одессе было убито 40 человек, когда начался пожар в здании, в котором сторонники федерализации страны (участники антиправительственных протестов) укрылись от протестующих противников федерализации». Оборот «было убито», который в описании данных событий впервые появился лишь в отчете за 2019 г., создает впечатление, что гибель этих людей расценивается прокуратурой МУС именно как убийство. Однако слова в оригинале «were killed» не предполагают обязательность такого перевода, ибо в английском языке такой оборот широко используется и когда речь идет о гибели людей от несчастных случаев. Правильней было бы перевести «погибли 40 человек».

Зато, когда речь идет о присоединении Крыма к России, прокуратура МУС уже не замечает, что делалось это на основании референдума. Да, по 2018 г. включительно говорилось, что он имел место, но не был признан ни Украиной, ни большинством стран – членов ООН. Но сейчас решили ограничиться словами о захвате полуострова «зелеными человечками».

Правила европейской сбалансированности

Итак, куда клонит Международный суд, совершенно ясно. И то, что у США конфликт с ним, не должно обманывать. Заблуждение – считать, что если международная организация не является проамериканской, то она автоматически независима. Данный суд с самого начала был проектом ЕС. «Суд слишком сильно ангажирован ЕС, который обеспечивает более 60% его финансирования… Важно, чтобы Россия с самого начала этих «расследований» понимала, что имеет дело не с независимым правовым институтом, а с организацией, которую следует считать инструментом внешней политики Европейского союза», – так писал канадский эксперт, исследователь деятельности МУС Дэвид Хойль в «Известиях» еще 5 лет назад в связи с обращением Украины в этот орган. Сравнение же политики ЕС и США по Донбассу за эти годы показало, что хрен редьки не слаще.

Правда, закон жанра европейского независимого правосудия, как и в случае с европейской независимой журналистикой, требует сбалансированности. Что такое сбалансированность в журналистике, известно по Скрыпину, Аласании и другим прошедшим на Украине курсы «Интерньюс» и подобным проектам. А что такое сбалансированность в правосудии, известно по деятельности предшественника МУС, Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ), когда состав скамьи подсудимых, где почти ¾ составляли сербы, немного разбавляли их противниками: хорватами и в меньшей степени боснийскими мусульманами и албанцами. Но привлеченные для баланса не сербы если и признавались виновными, то, как правило, получали мягкие приговоры, и часто все кончалось досрочным освобождением.

Почему с подозреваемыми украинскими военными и добробатовцами должно быть иначе? В любом случае, они имеют явное преимущество перед подсудимыми МТБЮ. Ведь отличие этих трибуналов в том, что в МУС компетенция государства имеет приоритет над компетенцией международного суда. То есть Украина может сама провести процесс над подозреваемым, а МУС затребует его к себе, если будет считать дело неправосудным. Но пока дело будет тянуться, как тянется оно годами в отношении предполагаемых убийц Бузины, Гаагский суд должен оставаться в стороне.

Конечно, все описанное радовать не может. Но, увы, именно так на практике выглядит «мировое правосудие», созданное защищать пресловутые «общечеловеческие ценности», о которых в свое время говорил Горбачев, провозглашая «новое мышление». Во имя торжества этих ценностей и присоединения к справедливому мировому сообществу и был разрушен Советский Союз, что сразу принесло катастрофические последствия для многих десятков миллионов его бывших граждан. В будущем году исполнится 30 лет со времени этих событий. Срок достаточный, чтобы больше не наступать на грабли.

Пётр Сафонов